Война для меня началась с новостей, которые приходили из Грузии еще до августа 2008 года. Я тогда был молодым журналистом, работал как репортер на Национальном телеканале, сейчас это Общественный вещатель. Мне было 23 года. Помню, меня вызвал к себе президент Национальной телекомпании и сказал: «Есть задача поехать в Грузию, ты знаешь, что там происходит. Мы должны сделать оттуда не просто цикл сюжетов, мы должны снять какой-то фильм». Уже позже я сложил паззлы и понял, почему стояла такая задача. Мы тогда на государственном уровне, в принципе, как и всегда, поддерживали Грузию. И президент Виктор Ющенко был одним из немногих, кто поехал тогда в Тбилиси поддержать Михаила Саакашвили. Это был государственный телеканал, и была задача информационно поддержать Грузию.

Тогда все ждали удара по Тбилиси. Я очень хорошо помню это ощущение: что будет дальше? Потому что российские войска уже практически подошли к городу. Мы снимали репортаж с развилки, где одна дорога идет на Каспи, другая – на село. Это было буквально в 50 км от Тбилиси – там, где встали российские войска. Конечно, это было попыткой давления на грузинское правительство. Чтобы Грузия поняла, что, условно говоря, они могут в любой момент захватить Тбилиси, и Грузия перестанет существовать как независимое государство.

Я помню, как расквартировывались грузинские военные части вдоль этой трассы на Гори и дальше на Цхинвали. Мы снимали Гори после ударов, которые нанесены там российские штурмовые бомбардировщики. Помню жителей, которых мы записывали.

Несмотря на наше дружеское и братское отношение к Грузии, все равно для нас тогда эта война была где-то вне Украины. Казалось, что конфликт достаточно далеко. Сейчас я, конечно, все это совсем по-другому осознаю и понимаю, насколько это было близко. Насколько эти события в Грузии имели предпосылки к тому, что будет происходить дальше, в том числе и в Украине.

Я как журналист другой страны, который находился в Грузии, покидал страну из аэропорта Тбилиси с ощущением: слава богу, что это закончилось. Когда ты видишь реальную войну и когда ты видишь, как погибают люди… А я хорошо помню, как мы снимали части грузинских войск, которые возвращались с фронта. И очень многие были с ранениями, в тяжелом состоянии… Первая мысль – желание, чтобы это остановилось, чтобы люди перестали гибнуть и калечиться. Конечно, когда ты начинаешь анализировать геополитически, то ты понимаешь, что недостаточно просто прекратить огонь. Мир, который наступает после войны, должен быть справедливым. «Справедливый мир» – термин, который мы сегодня используем в Украине. Иначе война не будет окончена. Ощущение несправедливости всегда будет в людях. Я считаю, что для Грузии в тот момент это был несправедливый мир. Это был вынужденный мир. Тогда я об этом, конечно, не думал. Я просто был рад, что война закончилась и больше не будут гибнуть люди.

По моему субъективному мнению, по общей атмосфере я чувствовал, что это был какой-то тупик для Грузии. Было понимание, что противостоять этой мощной российской машине грузины не в состоянии. Потому что особой поддержки тогда не было со стороны Европы и даже США, которые на международных площадках, безусловно, поддерживали Грузию и финансово, и перед войной по линии обучения военных.

Те соглашения, которые были заключены при посредничестве Николя Саркози, с геополитической точки зрения были крайне невыгодны для Грузии. Но другого варианта, мне кажется, тогда не было. Может они действительно могли дальше пойти на Тбилиси. 50 километров – бросок одного дня. А почти все передовые части грузинской армии на тот момент находились в деморализованном, разбитом состоянии. Была тяжелая ситуация, и россиянам удалось добиться того, что они хотели. Уже позже, с появлением информации, все начали анализировать и понимать, что вообще неправильно считать началом этой войны 8 августа. Так как есть сведения, что уже 7 августа были переброшены первые подразделения армии РФ. И если смотреть с позиции международного права, как только они прошли Рокский тоннель, фактически тогда и началась агрессия против Грузии. И она имела полное право на оборону своей территории. Это в корне меняет восприятие.

Не грузины первые начали, грузины вынужденно оборонялись. И операция в Цхинвали была оборонительной операцией против российских войск, которые тогда гибридно воевали против Грузии. Понятно, что этот марионеточный режим в Южной Осетии и все эти российские миротворцы никакого отношения к «миру» не имеют. История про то, что была обстреляна база российских миротворцев – все это было спровоцировано и задумано, по моему мнению, намного раньше, чем август 2008 года. Сейчас, когда мы видим, что происходит в Украине, это абсолютно понятно.

Война и военная сила, как способ принуждения и удержания территорий в своей орбите, –инструмент, который Кремль использует очень активно. Только они видят, что Грузия завтра ускользнет из их рук геополитически, они тут же идут с войной и осуществляют операцию «принуждение к миру». Принуждают жить с тобой в одном доме. Но никто не хочет – ни Грузия, ни Украина.

Я помню в этом фильме героев, в том числе ту бабушку, грузинских солдат… Я четко помню, что мы передали в этом фильме ту атмосферу безысходности и несправедливости этой войны. Мне кажется, важно было показать это в Украине в тот момент. В том числе для того, чтобы люди лучше понимали, что происходит и у нас самих. В те времена очень мощными были российские СМИ, они не были под запретом. И многие получали информацию оттуда, соответственно, понятно, какую точку зрения они поддерживали.

Я считаю, что в середине 2000-х у Грузии были уникальные шансы – и во многом вы ими воспользовались – вырваться из советского прошлого. Выплюнуть все то зло, которое Советский Союз принес в наши страны, с их коррупцией и криминалитетом. У Грузии был шанс построить новое государство. И я уверен, что сейчас вы были бы намного более эффективными и современными, если бы не эта война. Россия пытается не отпустить, не дать развиваться. Эту войну мы должны с этой призмы рассматривать, с призмы упущенных шансов. Россия сделала все, чтобы шансы Грузии на построение реального демократического государства были максимально снижены.

2008 год – этот тот период, когда Украина уже пережила «Оранжевую революцию», то есть развернулась от Москвы. Но вместе с тем, это время, когда у нас началась внутренняя контрреволюция. Снова подняли голову пророссийские силы, активно работали пророссийские политтехнологи. Через раскачивание внутригосударственной ситуации вектор Украины снова разворачивался в сторону России. Позднее президентом снова был избран Виктор Янукович на легальных, подтвержденных всеми институциями выборах. Страна выбрала для себя вновь пророссийского лидера. И вот 2008 год – был год, когда происходил разворот в сторону России.

События, происходящие тогда в Грузии, в понимании многих жителей Украины, были неоднозначными. Я более чем уверен, что достаточное количество людей поддерживало Россию. Я сам – родом из Крыма, и там была эта поддержка. Я помню все эти мемы с Саакашвили, жующим галстук, которые все перекидывали друг другу. Значительная часть населения тогда поддерживала Россию из-за пропаганды, из-за того, что мы долгое время находились на орбите Кремля. На государственном же уровне была полная поддержка Грузии. Президент Ющенко тогда летал в Тбилиси, более того, мы поставляли виды вооружений перед войной в Грузию.

Ключевым в этой войне было то, что после длительного времени отсутствия военных конфликтов на постсоветской территории, казалось, что такого сейчас уже быть не может.

Грузия на тот момент выглядела очень круто. Были заметны реформы. Новые офисы полиции. Я их даже фотографировал, потому что у нас в Украине такого не было, там ходили еще милиционеры советские. Была видна уже реформированность Грузии. А тут вдруг едут танки, которые убивают людей. Был шок от такой несостыковки. Вот он – современный мир и тут же война из XIX века. То же самое потом мы увидели в Украине. В Грузии это я испытал в первый раз. Что-то такое старое, архаическое, из прошлых столетий сталкивается с чем-то таким современным.

Грузинский опыт дал мне понимание того, что все может начаться молниеносно. Еще вчера в Тбилиси все наслаждались жизнью, пили вино, а уже вечером воздушная тревога и возможность начала бомбардировок администрации президента.